Категория: Наши новости
Дорогие друзья!
Спешим вас порадовать новым произведением уважаемого Sergej Schvetkov. Его рассказы интересны и познавательны.
Сегодня Sergej еще раз напоминает нам о подвиге наших отцов и дедов.
Очень важно сохранять и передавать из поколения в поколение правду о самой страшной войне XX века.
Читая произведения Sergej, мы чтим память воинов, павших за Родину в годы Великой Отечественной войны.
Приятного прочтения!
БЫЛЬ о сапёрной команде.
Современная Россия готовится встретить и отпраздновать 75-летие Великой Победы над фашизмом. Вполне понятен интерес соотечественников : "А какими они были , эти люди перенесшие такое тяжкое испытание? "
В уже известной читателю Няндоме жил - поживал в довоенные годы ещё один двухметроворостый богатырь. В своём цветущем возрасте он уже завёл семью, выстроил дом, трудился кочегаром на магистральном паровозе, и был на хорошем счету, как мастер своего дела.
Но был у него и столь распространённый в нашем Отечестве изъян - любил ВЫПИТЬ! В таком "подогретом" состоянии из него бурным потоком била через край яркая особенность богатырской натуры, именуемая в наше время "КРУТИЗНОЙ".
В один несчастный день весны 1941 года богатырь так "изметелил" своего собутыльника, что тот оказался на больничной койке. Родственники потерпевшего обратились в милицию, разбирательство было недолгим, и кочегар схлопотал по приговору суда 2 года пребывания в лагере общего режима. Лагерей в Архангельской области было в те годы предостаточно, и в самом скором времени "КРУТОЙ ДРАЧУН" уже проходил курс трудового перевоспитания на лесоповале. Там его и застало известие о нападении фашистской Германии на СССР.
Контингент содержавшихся в этом лагере заключённых называли в то время "бытовиками", и состоял в большинстве своём не из закоренелых уголовников, а из мужиков - работяг, попавших в беду по молодой глупости.
Известие о начавшейся войне привело к ужесточению режима содержания "зэков", а питание в лагерных столовках становилось всё хуже и хуже. Заключённым сообщили, что на Северной ж/д из-за отсутствия украинского угля паровозы перевели на дровяное отопление, и теперь все результаты их тяжкого труда в лесу пойдут на сжигание в паровозных топках.
Любознательные читатели знают, что ещё с конца 30-х годов велось строительство ж/д магистрали к Воркутинскому каменноугольному бассейну тоже силами десятков тысяч заключённых ГУЛАГа. С началом войны на этом строительстве число заключённых увеличилось втрое, работы велись круглосуточно, и первые эшелоны с углём пошли по новой дороге в конце 1941 года.
И в 21 веке в пассажирских поездах Воркутинского направления уместно вспомнить Некрасовские строки: "Прямо дороженька. Насыпи узкие. Столбики, рельсы. мосты. А по бокам-то всё косточки русские. Сколько их, Ванечка ? Знаешь ли ты?"
В наступившем 1942 году лесорубов за колючей проволокой редко баловали новостями с фронта. О разгроме немцев под Москвой конечно сообщили - и призвали трудиться на лесоповале с ещё бОльшим усердием, невзирая на никудышное питание. Настал август , появился знаменитый приказ № 227 с призывом "Ни шагу назад! ", но его зачитывали только в действующей армии, и о его существовании "бытовики" узнали уже по- другому.
Однажды после скудного завтрака "зэков" выстроили для развода на работы, и в жестяной рупор прозвучали такие слова: "Заключённые! Кто желает искупить свою вину перед Законом на фронте - пусть выйдет из строя. В первую очередь те, кто принимал военную присягу в рядах РККА!" Из строя вышли сразу более 100 человек, и наш ДРАЧУН в их числе. Добровольцы остались на территории лагеря, в канцелярии на них оформили нужные сопроводительные бумаги, и лесорубы пошли пешим строем к железной дороге на погрузку в вагоны с известной трафаретной надписью : "40 человек или 8 лошадей".
Через три дня езды выгрузились из вагонов, добровольцев поздравили с прибытием на Волховский фронт. Повели в баню, после бани переодели в поношенное красноармейское обмундирование, и угостили из полевых кухонь вполне сытным обедом (по сравнению с лагерным). Крыша над головой для вновь прибывших нашлась в бараках того же типа, что и в лагере. Вполне довольные таким приёмом добровольцы выспались на тюфяках, набитых соломой, отведали и фронтовой завтрак (роскошный по сравнению с лагерным).
На построении вчерашним "зэкам" объявили, что они будут искупать свою вину перед Законом в штрафной команде при инженерно-сапёрной роте, и им будут поручаться в знак высокого доверия к их сознательности самые трудные и опасные задания. Другими словами говоря - им не придётся ходить в атаку подобно штрафникам-пехотинцам в окопах.
Лесорубам выдали Мосинские карабины, на стрельбище они выпустили по обойме патронов в фанерные чёрные силуэты фашистских ГАДОВ - и больше им стрелять уже не довелось. Главным оружием этих штрафников стали топор, пила и лопата. Новоиспечённым сапёрам вручили и вещмешки - " сидоры" с котелком, кружкой, ложкой, все явно бывшие в употреблении. Штрафники уже сами сообразили, что всё это доставшееся им солдатское снаряжение пережило своих владельцев. Строгая Родина - мать всё же нашла возможность таким образом дать вчерашним "зэкам" снова почувствовать себя людьми.
В "сидорах" нашлась и пара пачек махорки для каждого , и кусок мыла, и пара запасных портянок. За колючей проволокой "зэки" подобно древнегреческим философам "всё своё носили с собой", и никаких чемоданов с пижамами и тапками они в дорогу не брали. Снабжение Волховского фронта, связанного железными дорогами с воюющей страной , всё же было гораздо лучше, чем Ленинградского фронта внутри блокадного кольца.
Читатели знают, что в августе - сентябре 1942 года на Ленинградском и Волховском фронтах было затишье в боях. Перед отдохнувшими и насытившимися "зэками" появился наконец и их командир, вернувшийся в строй после госпиталя с палочкой в руке. Сначала его представили официально перед строем штрафников, а затем он собрал свою команду для беседы в положении "вольно" в бараке.
30-летний лейтенант сообщил, что таким контингентом он уже командовал в начале 1942 года, когда добровольцы из лагерей впервые появились на Волховском фронте. Лёгкой жизни не пообещал, но гарантировал питание из кухонь гораздо более сытное, чем в заключении. Командир ответил на множество вопросов о сапёрном житье-бытье, потом вместе с бойцами отужинал, и устроился на ночлег в одном бараке с ними. Восхищённые таким командиром штрафники отвели ему самое лучшее место в бараке, какое обычно занимают лагерные "ПАХАНЫ". И уже со следующего дня началось то, ради чего сто мужиков приехали с лесоповала на фронт.
Восстанавливали разрушенные обстрелами и бомбёжками мосты, строили новые переправы, прокладывали ГАТИ через болота для перемещения боевой техники и прочих военных грузов. Постоянно по пояс, а то и по грудь в воде и болотной жиже, в жару и дождь, часто по ночам при свете костров. Командир всегда был рядом, давал дельные советы в трудных случаях, и не уставал повторять: "В штрафной команде каждый боец пробудет три месяца, а потом с него снимут судимость, вручат безупречные документы, и солдата переведут служить в обычную строевую фронтовую часть".
Не забывали навестить штрафную команду заботливые комиссары и Особисты инженерно-сапёрной роты. Политруки раздавали газеты "Правда" и "Красная Звезда" с зажигательными статьями о героизме и стойкости Красной Армии в боях на Сталинградском направлении, о целых табунах выносливых монгольских лошадей, присланных монгольскими аппаратами для Красной Армии, о развернувшемся донорском движении среди Московских женщин-тружениц.
Зачитывали трогательные истории о школьниках, собиравших тысячи пустых поллитровок для заполнения их противотанковой горючей жидкостью. Политрука сменял Особист, и подогревал трудовой энтузиазм штрафников угрозами расстрела на месте нерадивых лодырей, и подвергнуть репрессиям членов их семей в тылу сражающейся Родины. Выполнив свой священный долг, агитаторы уезжали в свои убежища в глубине обороны на "Эмках".
Наступил октябрь 1942 года. Штрафная команда построилась в колонну, и совершила 20- километровый марш к передовой линии фронта. Поставили задачу вырыть траншею, и провести ночь в окопе, чтобы иметь представление о ночной обстановке на месте предстоящего задания.Утром отправились в лес валить деревья, заготавливать жерди, и мастерить из них так называемые "рогатки заграждения ".
Три крестовины из двухметровывх жердей соединяли трёхметровой перекладиной, и опутывали конструкцию колючей проволокой. В наступивших дождливых вечерних сумерках эти рогатки и сани-волокуши доставили на лошадях к свежевырытой траншее, приладили веревочные петли к волокушам.
Лейтенант провёл инструктаж: "Эти рогатки надо установить в линию на ничейной полосе как можно ближе к немецким окопам. Вы видели, что немцы выпускают осветительные ракеты. Вспыхнет ракета-замри, и не шевелись! Если немцы увидят движение - они откроют шквальный пулемётный огонь".
Сто мужиков впряглись в верёвочные петли, и ползком под дождём потащили "рогатки" на ничейную полосу. Взлетали немецкие ракеты, и если ракета была с парашютом-приходилось лежать лицом в грязи томительно долго. Одну ракету без парашюта какой- то немец - озорник пустил не вверх на высоту 80 метров, а по горизонтали. И эта ракета упала на спину нашего "крутого драчуна". Весь заряд химической дряни сгорел на телогрейке и верёвочный петле. Человеческая плоть обнажилась до ребер . От болевого шока богатырь потерял сознание, и очнулся от пощёчин и родимых матюгов, произносимых шёпотом. Страдальца уложили на ту же самую волокушу, и притащили в свой окоп. Задание по укреплению линии обороны было успешно выполнено.
Раненому оказали первую помощь, уложили на телегу лицом вниз, и на лошадке повезли в полевой госпиталь. Командир штрафной команды отправил по инстанции рапорт примерно такого содержания: "Штрафник (имярек) получил ранение в боевой обстановке при выполнении задания командования. После ранения повёл себя достойно, обеспечил скрытность подразделения, и способствовал успешному выполнению задания. Достоин снятия судимости, как искупивший свою вину "кровью".
Военный юрист рассмотрел рапорт по существующему регламенту, без колебаний утвердил ходатайство, и солдат с безупречными документами прибыл для лечения в тыловой госпиталь. После излечения получил ещё и десятидневный отпуск на родину в свою Няндому.
Дисциплинированно доложил в военкомате о своём прибытии, и предался радостям отдыха в кругу семьи.
За пару дней до окончания отпуска получил повестку для явки в военкомат.
Военком сказал так: "Мы навели справки, всё о тебе знаем. На фронт ты больше не поедешь, в паровозном депо не хватает кочегаров. Вопросы и возражения есть?"
Возражений не последовало, и взбодрённый таким поворотом судьбы кочегар в самом скором времени уже ворочал лопатой воркутинский уголёк в тендере паровоза серии "Серго Орджоникидзе", и следил за наполнением бака водой из гидроколонки.
Строгая Родина-мать даровала прощение своему оступившемуся сыну !
